Было одиннадцать утра, когда в маленькую студию звукозаписи влетел барабанщик Славка. Он не в первый раз пропускал репетиции, особенно, если накануне их группа выступала в очередном злачном кабаке, где с музыкантами чаще всего расплачивались выпивкой из бара. Желание стараться ради пары–тройки бутылок виски и ночи в пьяном угаре с очередной потасканной фанаткой Бон Джови, неустанно ищущей новых ярких впечатлений, давно прошло, оставив в душе неизгладимый отпечаток обречённости. Всему однажды наступает конец. Когда–то и Славка, каких–то несчастных пять лет назад, был полон сил, энергии и веры, что их группу с унылым подростковым названием «Без меня», а среди поклонников просто «БМ», ждёт большой успех. Но, как только им удалось прикоснуться к славе, полной грудью вдохнуть плотный воздух, наполненный феромонами их ярых фанатов, исколесить не один город в их первом турне, как изменчивая фортуна резко повернулась к ним спиной. С тех пор Славка часто напевает песню «Любовь повернулась ко мне задом». Это была его любимая строчка–присказка в моменты меланхолии и отчаяния, переживаемые за бутылкой палёного виски, каждый раз напоминавшего ему о том, что он, как и его лидер группы, выдохлись окончательно, неизбежно сохраняя в своём творчестве лишь горькие, противные нотки обиды от предательства.
Этим утром появление Славки было на удивление чересчур активным и внезапным.
– Ты уже видел? – закричал тот с порога. – Нет, ну ты уже видел?! – Славка задыхался от эмоций, подбирая слюну, брызжущую из его рта. Он тыкал экраном телефона в лицо смурного лидера группы Романа, спокойно перебиравшего струны электрогитары в углу комнаты. – Ромыч, посмотри! Это же сенсация! Нет, это конец света! У меня даже прибухнуть с утра отшибло. Только потянулся за пивком, а тут такое! Посмотри! – настаивал он. – Ты точно в ауте будешь. Послушай, послушай, что он говорит!
– У нас вечером выступление, – Рома не обращал внимание на экспрессивный выброс напарника.
– Да плевать на него! Ты посмотри, чё творится!
Рома отодвинул рукой телефон Славки в сторону.
– Сам расскажи, что там, – не отвлекаясь от гитары, патлатый кудрявый блондин слушал без охоты, в одно ухо, не желая выходить из музыкального транса, продолжая филигранно перебирать струны.
– Этот хмырь вернулся, – выкрикнул Славка, – который нас кинул!
Славка остановился в надежде получить в ответ на его ядерный запал бурные Ромины эмоции, но тому, похоже, было абсолютно фиолетово, кто там вернулся, и, уж тем более, кто и когда его кинул. Это разве было? Точно с ним?
– Ты чё?! – Славка нервно пнул металлическую барабанную стойку. – Тебе совсем похер? Сашка вернулся! Этот педик, который задницу свою продал америкосам. Он же тебя кинул после нашего первого турне! А ты сидишь тут в вонючем углу, пока он там в интервью рассказывает о вашей дружбе.
– Ещё раз ударишь стойку ногой, я тебе её в задницу засуну. Я ещё кредит за неё до конца не выплатил, – зло ответил Рома.
– Вот именно! Пока ты тут за какую-то сраную стойку друга готов отыметь, этот педик популярность набирает. Послушай меня!
– Какое мне дело до чужой славы?
– Она твоя! В том–то и дело! Она твоя, слава эта! Он в люди выбился на твоих песнях, только ты без часу бомжара, а он – звезда–пизда. Ты бы видел, сколько журнашлюшек приехало в Редиссон Блю на пресс релиз. Там щас такое творится!
– Мы вместе писали, – спокойно аргументировал Рома.
– Да какая разница?! Справедливость всё равно восторжествовала. Такой шанс нельзя упускать. Или сейчас или никогда! Я даже пить готов бросить. Клянусь, завяжу!
– Тебя это как касается?
– Я же говорю, посмотри интервью, у тебя крышу снесёт. Этот педик говорит, что соскучился по родине и все такое, ну всю эту поебень для прессы, и приехал записать с тобой новый альбом. С тобой! Прикинь?! – Слава тупо заржал.
– Я никому не давал согласия.
– Он так и сказал, что с тобой ещё не связывался, но цитирую: «Благодаря преданным фанатам, которые, я уверен, ждали нашего воссоединения, у нас всё получится. Надеюсь, что сообща мы достучимся до сердца Романа и найдём с ним общий язык, что даст нам возможность подарить слушателям наши новые эмоции и новые хиты». Меня чуть не сблевануло. Он так и сказал, слово в слово. Ты не в курсе, им заранее такую дичь пишут или это он совсем педиком заделался? Может им нейросеть ответы набивает?
– Многовато педиков на сегодня, не находишь? Завязывай, – грузно придавил Славку лидер. – Пора репетировать. Осталась всего пара часов, – Рома равнодушно закурил, напрочь игнорируя сенсационные новости.
– Я ему говорю, что он скоро станет миллиардером, а он, блядь, переживает за какое–то сраное выступление в вонючем кабаке. Никакой благодарности!
– Там люди! – с раздражением огрызнулся лидер группы. – Они нас ждут, – веско добавил он, возвращая железное самообладание.
– А возможности тебя тоже подождут? Нет! Иди, причешись. Скоро эта делегация сюда нагрянет, а ты как нечёсаная макака.
– Как думаешь, послушай, лучше играть в ре–миноре или фа–миноре? – Рома принудительно менял тему разговора, но до Славки никак не доходило, что прошлое осталось для Ромы позади, и он туда никогда больше не вернётся.
Славка потерял дар речи. Он ещё пытался что–то сказать, но эмоции накрыли его с головой, и изо рта выходило лишь несуразное мычание. Немного побыв в замешательстве, ударник взял себя в руки и с большим усилием стал грамотно подбирать слова.
– Так! Давай ещё раз. Ты всерьёз готовишься к выступлению, за которое нам, скорее всего, заплатят примерно нихрена, в тот момент, когда тебе без роду, без имени, известная зарубежная продюсерская компания предлагает записать альбом. Я правильно всё излагаю? – Славка с трудом вытаскивал из себя забытую литературную речь.
– Наверное, я не знаю. Это ты так говоришь, – отмахнулся Рома.
– И тебе совсем неинтересно?
– Нет.
– Хорошо, почему? – руки Славки тряслись от гнева, но он терпел, пытаясь сохранять спокойствие.
– Даже, если это правда, я всё равно откажусь.
– Будь добр прояснить свою позицию, – к рукам подключился глаз, он задёргался в такт Славкиной ноге.
– Мне это неинтересно. Так понятно? – Рома нагло взглянул в лицо друга.
– Тогда что тебе интересно? – чувствовалось, что пузырь терпения Славки вот–вот лопнет.
– Репетировать. Как и пять лет назад, так и сейчас, мне неинтересно заниматься шоу. Я – музыкант. Аниматор из меня никудышный, – он грустно улыбнулся.
– Ты понимаешь, что тебе даже делать ничего не нужно будет? Только умыться. За тебя всё сделают другие. Там целая команда пиарщиков, стилистов, костюмеров и еще хрен знает кого. Там денег немерено, – Славка не терял надежды, продолжая уговаривать Рому хотя бы одним глазком трезво взглянуть на ситуацию и всё тщательно обдумать. Обида и гордость – это хорошо, но скоро и клубы закроют перед ними двери. Мода не стоит на месте. Кому нужны старые нищие потрёпанные рокеры за тридцать? – У них новое оборудование. Это новый уровень!
– Зачем?
– Как зачем?
– Но вот ты мне ответь, тебе это зачем?
– Это ж деньги! Слава!
– Ещё раз, для самых одарённых – я не хочу. Ни денег, ни славы, – чуть тише добавил Рома. – Что тебе непонятно?
– Мне? Мне вообще ничего непонятно. Это из–за гордости, да? Да похуй, брат! Уже все забыли. Он сам вон прибежал прощения просить. Это твой шанс. Наш шанс! – Славка не мог найти себе места в маленьком, заставленном музыкальным оборудованием помещении. Из окна лился тёплый пыльный свет, от которого слезились глаза, и хотелось чихать.
– Если я соглашусь, значит, тогда я был неправ.
– Какая в жопу разница, кто прав, а кто неправ?! Там люди вот с такими глазами. Про тебя говорят по всем каналам. Ты в телегу зайди.
– Я не сижу в соцсетях. Мне некогда.
– Ну да, ты же музыкант. Занятой ты наш. Без конца репетируешь, непонятый, непризнанный Моцарт, – Славка в ярости схватил барабанную палку и ударил по тарелке. Раздался пронзительный неприятный звук. – Тебе даже помыться некогда! Какие уж тут возможности? Знаешь? Я всё думал, что ты хороший лидер, что ты стараешься. Нихера! Срать тебе на команду. Я ещё Коляну всё расскажу. Хочешь и дальше в нищете жить, валяй. Я ухожу! И Колян со мной уйдёт. Если не согласишься на его условия, мы уйдём! Так и знай! Надоело прозябать. Мне уже тридцать, я а я всё с тобой, как пацан, верю в какую–то несбыточную мечту. Твою мечту! Романтик, херов! Правильно Сашка сделал, что кинул тебя. Он сейчас вон где, на новенькой ламбо разъезжает, у которой одно колесо стоит, как вся моя жизнь. Его уважают, весь мир его знает, а ты… Да похер тебе. Ничего тебя не берёт, – Славка бросился к выходу.
– Сегодня в семь встречаемся у чёрного входа в Канарейку.
– Ага, мы только и можем заходить с чёрного входа, пока такие, как этот педик, будут входить через парадный.
– Беги к нему, передо мной чё нюни распустил? – разозлился Рома.
– Беги… К нему… – Славка грустно задумался. – Да кому я, нахер, нужен? – и он с понурой головой, совершенно раздавленный разочарованием, остановился. – Хотел пить с утра бросить, – жалостливо причитал он. – Жалко, не в этот раз. Какой смысл трезвым ходить? – говорил он сам с собой. Вся его злость трансформировалась в уныние и безнадёгу. Шаркающим шагом он вышел из маленькой студии.
Рома, словно ничего и не произошло, продолжал перебирать аккорды, точно уверенный, что Славка его не подведёт, как однажды это сделал его лучший друг, его напарник, его любовь – Сашка Вокал.
С фамилией Вокал будущее парня было предрешено ещё с пелёнок. Стоило младенцу открыть рот и заорать на всю ивановскую, как обязательно кто–нибудь нет–нет да и вставит свои пять копеек: «Певец растёт». Родители Сашки мечтали, чтобы сын пошёл по стопам именитой бабушки и стал академическим певцом. С детства он занимался музыкой, усердно учился в музыкальной школе по классу фортепиано и скрипки, посещал занятия по академическому вокалу. Однако к двенадцати годам его сознанием завладела электрогитара. Однажды после занятий он остался в местном ДК, куда с концертом приехала малоизвестная рок–группа из Германии. Маленький Сашка из любопытства, вдоль и поперёк зная подмостки родной альма–матер, спрятался под сценой и во время концерта, оглушённый и зачарованный пронзительными звуками гитар, неожиданно изменил своей музыкальной вере. Прилежный, мечтательный, утончённый мальчишка вдруг познал неведомую силу безудержных эмоций. Он много лет занимался музыкой, вокалом, но никогда прежде от звуков инструмента не ощущал под кожей разливающийся холодящий огонь. Звуки острым удовольствием, словно электрическим током, били по нервам, рассыпая мурашки по всему телу. Страсть! В тот день маленький Сашка впервые познал, что такое страсть. Она сильно отличалась от любви к классической музыке, привитой ему семьёй.
Переходный, бунтарский возраст начался чуть раньше, чем предполагали родители. Сашка требовал гитару! Он устраивал бойкоты, прогуливал сольфеджио, дошло до того, что он намеренно срывал концерты, и его главная скрипка в оркестре пыталась сыграть мелодии Раммштайна прямо в середине «Сельской чести» Пьетро Масканьи. После подобных издевательств и опытов над музыкальной интеллигенцией, под давлением Сашкиного мятежа сдались, и родители с учителями пошли на мирные переговоры. Он получил свою гитару с условиями, что, как и прежде, обязуется выполнять обязательства как перед школой, активно продвигающей ученика за пределами их городка, так и перед неравнодушными родителями, мечтающими однажды увидеть своего талантливого отпрыска на сцене Ла Скала.
С тех пор прошло много лет, и мечта родителей о недосягаемой величине сбылась, но с небольшими поправками. Жизнь оказалась куда прозаичнее, чем могла представить себе семья Вокал. И что именно та самая первая гитара приведёт Сашку на мировую сцену оперного театра в Милане. Сашке всё же удалось погреться под лучами софитов на той самой заветной сцене в отвоёванной у семьи роли гитариста на премьере одной из самых масштабных рок опер.
Многое осталось позади. Саша Вокал давно уже доказал и расплатился своей известностью с семьёй и учителями, неустанно веровавшими в его большое будущее. Но, как это часто бывает, на большом пути мы неизбежно что–то теряем: спокойную размеренную жизнь, друзей, любовь… А порой и всё вместе.
В четырнадцать лет, изучив все возможные гитарные приёмы, Сашке стало скучно. Никто из его друзей, музыкальной элиты, не разделял с ним его страсть по абсолютно земной, даже немного пошлой музыке. Многие считали, что увлекаясь роком, он портил свой отточенный годами утончённый вкус. Однако они не могли не заметить, что играть на скрипке молодой музыкант стал более уверенно, выразительно и самозабвенно. Главная скрипка в оркестре оставалась за ним, а Сашкина индивидуальность всё глубже проникала в его талант. Гонимый страстью, он оказался на пороге маленькой студии начинающей, ещё мало кому известной рок–группы «БМ». Они искали вокалиста, а нашли мультиинструменталиста. И хоть парню на тот момент было уже без недели пятнадцать, лидер группы, изучив его подноготную, без особого энтузиазма сказал, что они ему позвонят. Лирика «БМ» была сумасшедшей. Как настоящая рок–группа, они шокировали публику провокациями, смелыми сексуальными перформансами и открытыми политическими заявлениями. Они были настоящей бунтарской массовкой из молодёжи, желающей ворваться в большой взрослый мир и, по возможности, если не перевернуть, то встряхнуть его буйством ярких красок молодости и тестостерона. Сашка в эту компанию не вписывался с самого начала, но именно это различие между ними и влекло его в группу с большой силой. Казалось, он хотел понять, изучить, исследовать совсем другой мир, о котором ему никто не расскажет и никто его туда не проведёт, если только он сам не осмелится широко распахнуть в него дверь.
Так начались бесконечные репетиции и создание новых композиций в маленькой студии неподалёку от Сашкиной музыкальной школы. Два мира сошлись на одном переулке. Два молодых композитора, в желании примерить великое, высокое искусство с земной реальностью, до седьмого пота трудились в крошечной каморке.
Роман Иванов, основавший группу «БМ», быстро обуздал свое высокомерие перед мальцом, младше его на десять лет. Этот сопляк невольно вызывал уважение. Он не боялся говорить правду прямо в глаза, рассказывая Роману о его неудачных приёмах в написании нового шедевра. Во время работы они заметили, что у Сашки хорошо получается писать музыку, он слышал её нутром, тогда как Роме легче удавалось укрощать слова. Стоило Саше прочитать очередной написанный Ромкой стих, как музыка сама лилась из него, а ребята из группы, барабанщик Славка и басист Колян, два друга, давно отчисленные из музыкальной школы за прогулы, подхватывали общее настроение и быстро включались в процесс, уверенно ведя свои партии. Общими усилиями они записали первый альбом, положивший начало популярности сперва в местных клубах, а после и на просторах интернета. Так о них узнали по всей России. Все, кроме родителей Сашки. И это было удивительно, ведь светлое лицо тонкого, белокурого, ещё совсем зелёного мальчишки, отпустившего волосы до плеч, украшало многие заставки видео на Ютюбе. Он сам накидывал себе пару лет, во что, конечно, многие не верили, но это стало необходимостью, чтобы открыто выступать на концертных площадках города.
На запись первого альбома у них ушло около полугода, после чего активность Саши резко поубавилась. Экзамены и подготовка к поступлению отнимали все его силы. Отсутствие Саши в работе над вторым альбомом «БМ» сначала сильно тормозило процесс, а после и вовсе его остановило. Роман не мог требовать от старшеклассника большего, чем тот мог дать, однако всем стало понятно, что группа без Саши существовать не может. Запал лидера поубавился, и его мощные хлесткие стихи стали приобретать тоскливые любовные округлости. В репертуаре «БМ» стали появляться романтические, глубокие рок–баллады. Музыканты, как могли, справлялись без помощи композитора. На написание нового трека стало уходить в разы больше времени, и всё равно Рома рвал ноты, недовольный проделанной работой. Отсутствие Сашки не давало рождаться новым идеям, кроме тех, от которых хотелось выть. При всём желании понять выпускника, при личных встречах Рома срывался на него, обвиняя в халатности к работе. Несколько раз он грозился заменить Сашу другим музыкантом, но последний лишь разводил руками, ничего не обещая, но непременно появляясь в студии два, а то и вовсе один раз в неделю. Время было не на их стороне. Шум оваций стихает быстро, если музыканты не выпускают новых песен. Судьба «БМ» висела на волоске. Большие события зависят от случайностей. И вот однажды совершенно по нелепой случайности во время очередной грызни на студии Роман кинул папку со словами песен прямо в спину уходившего Саши. Возмущённый наглым поведением друга, Саша в ярости поднял с пола листы и в отместку на глазах автора в клочья разорвал его творения. Глаза Романа налились кровью. Он много раз вспоминал тот вечер и лишь позже понял, что же стало причиной неуправляемой ненависти к невинному пацану. Тот не отлынивал и старался выделять драгоценное время для группы. Выступали они, конечно, уже без Саши, но тот продолжал писать музыку на стихи, отправлял ноты, в свободное время записывал демки, чтобы концерты проходили на ура и без его непосредственного присутствия. Ненависть одного и обида, прикормленная усталостью другого, взорвали тот вечер сильными эмоциями. Роман чуть было не ударил Сашку за его выходку, но в самый кульминационный момент, задержав кулак перед его носом, успел заметить, как Сашка одними губами произнёс «отпусти» и разревелся. Неосознанно Рома резко оттолкнул его и только тогда с ужасом осознал, что творит. Колян и Славка проглотили воздух и боялись даже пискнуть, застыв в одной позе. Саша сполз по стене, не сдерживая слёз. И почему он их не стеснялся, уму непостижимо? Это бесило ещё больше, вызывая муторное, болезненное чувство вины в груди Романа.
Вытирая слёзы, Сашка стал аккуратно собирать с пола разорванные листы со стихами, хлюпая носом. Он усердно выпрямлял их локтем, бережно собирая в небольшую стопку.
– Я дома всё перепишу. Обещаю, всё сделаю, как было, – стонал он, заливаясь слезами. Роме даже подумалось, что этот ребёнок ревёт не потому что, его чуть не побили, а потому что он испортил чужой труд. Сашка, как никто, знал, скольких стараний и трудов стоит всего одна строчка в его партитуре или на листе бумаги в Ромкином блокноте.
Этот вечер запомнился всем и положил начало новой жизни ещё не оформившейся в своём стиле группе «БМ».